Я оказался в царстве непонятно чего.

Дома ты живёшь и прекрасно понимаешь, что именно тебя и в каком контексте окружает. Знаешь: Москва — царство спешки, завышенных цен, понтов, бесполезных социальных конструктов и бега в неизвестном направлении, бега только чтоб бежать, и ничего больше. Москва — город слишком живой и неглубокий.

Литвиново, дача — тишина и лающая по утрам надоевшая собака, с которой смиряешься и теряешь часть своей независимости, хотя некоторые говорят, наоборот, находишь. Это — лес, соседский дом напротив, воздух, наполненный спокойствием и неторопливой жизнью высшего сегмента деревни. Умиротворённый загород. Там хорошо.

Другая дача — воплощение бессмысленности, пенсионерский хоспис с советским укладом жизни. Там ничего не происходит, а то, что происходит, лишено смысла. Это Валадилена, отрезанная от мира, только в той красивой сказке отреза́ли горы, величественные и безумно здорово отрендеренные, а здесь — дорога, шесть километров в одну сторону — продуктовый, шесть в другую — пруд для купания, наполовину обнесённый забором. Вокруг — такие же хосписные островки, только немного красивее. Всё отдаёт бессмысленностью и тупостью. Наверное, о таком месте я мечтаю, думаю провести в нём старость — с тем лишь отличием, что в моей мечте все или по крайней мере большая часть людей заменена природной мощью. Впрочем, для тамошних жителей и существующий вариант — вполне сносен. Наверное, о таком они и мечтали когда-то, строясь — о бесконечных нерешаемых проблемах, чтобы было чем бездарно заполнить оставшееся до конца концов свободное время.

Есть ещё несколько мест, хуже изученных. Детство, изменившийся идеал, руины, попранные пофигизмом и чужой жизнью. Красивое место, европейский рай интроверта, типа другой дачи, но во много раз культурнее, а значит — лучше. Оплот динамики на Павелецкой (как относиться — чёрт его знает; данные в процессе обновления, перезвоните позже). И ещё есть что-то, чего я не вспомнил сейчас — наверняка есть, просто получше поискать.

А есть — отель в небольшом аппендиксе турецкого прибрежного городка, территория, усаженная тропической зеленью и умощённая красным, уставленная красными же жилыми блоками, территория круглосуточной кормёжки, тупого отдыха и странного принципа «всё включено», к которому трудно привыкнуть после относительно самостоятельной жизни, если платишь не ты — начинаешь по привычке у шведского стола высчитывать, во сколько тебе обойдётся эта трапеза, но потом мозг понимает, что что-то здесь не так, и начинаешь обжираться в стремлении всё попробовать; медлишь перед тем, как бесплатно и свободно выпить чаю с печеньем и сиропными сладостями в лобби; с благодарностью принимаешь книжную закладку с логотипом в подарок от водителя автобуса на частный пляж в заливе с прозрачной голубой водой, страшно похожего на Розенбаума, который увидел, что я читаю книгу Набокова (принимаешь, а потом спрашиваешь себя: а за что, собственно? неужели и вправду просто так, добрый жест?) Вокруг — турецкий сервис, дешёвый и красивый внешне, отсутствие идиотских законов (не заблокирован Телеграм, не запрещено принятие в качестве средства оплаты иностранных валют, на горном серпантине, ведущем в лагуну, каждые сто метров — по урне) — и от этого тоже начинаешь думать: а что, у них здесь здравомыслящие чиновники? (Нет: например, вместо Телеграма они заблокировали Википедию.)

Непонятый до конца рай, который неприлично называть раем. Что-то странное и не нашедшее пока места в классификации мест. Неопределённость, непредсказуемо смешивающая краски, позволяющая пока ещё смотреть под разными углами.

И это пройдёт.