В третий день своего питертрипа мы съездили только в Петергоф и Кронштадт (хотя нет, не «только» — «аж сразу, в один день, в Петергоф и в Кронштадт, ну ваще, ну даете, ребята, что ж там делать-то по полдня»). In fact, ни там, ни там делать особо нечего, кроме как кормить чаек, смотреть на море и фотографировать, чем я успешно и занимался. Поэтому сегодня будет много фотографий и мало впечатлений.
От Парка Победы, около которого мы жили, до Петергофа ехать на машине полчаса. По трассе, именуемой КАД (москвичи знают, как это расшифровывается; немосквичи наверняка уже догадались). В Питере две магистрали-аббревиатуры: КАД и ЗСД. Второе — Западно-Северный Западный скоростной диаметр. Платный, поэтому впору расшифровывать это сокращение как «Заезжай сюда, дарагой» (шутка не моя).
В парке Петергофа много статуй,
бакланов,
уток
и фонтанов. С бурой почему-то водой.
А еще много китайцев, по два на одного представителя любой другой страны. Точно не считал, но похоже. (Как и в Царском селе, кстати; но о нем — в последнем посте.)
Конечно, все аккуратно выстрижено, симметрично и парадно. Ни единого отклонения от нормы. Почти как у Джерома в «Троих на четырех колесах»:
Я помню, как однажды забрел в окрестностях Дрездена в прелестную узкую долину, спускавшуюся к Эльбе. Дорожка вилась рядом с горным потоком, который ревел и рвался, покрытый пеной, среди голышей и леса, покрывавшего берега. Я шел все дальше и дальше, совсем очарованный, — как вдруг за крутым поворотом увидел человек сто рабочих, которые деятельно вычищали долину и приводили в порядок горный поток: валуны и скалы, мешавшие течению воды, выкапывались и вывозились на телегах; по выравненным берегам шла деятельная кладка кирпичей на цементном растворе; нависшие деревья и кусты, запутанные побеги ползучих растений — все это вырывалось с корнем или вытягивалось в одну линию. Пройдя еще дальше, я дошел до того места, которое было уже подчинено предписанным правилам красоты: широкая, гладкая полоса воды медленно и сонно текла по песчаному горизонтальному дну, которое через каждые сто метров осторожно спускалось по трем широким деревянным ступеням; вдоль берегов тянулась каменная набережная, законченная скатом для стока дождевой воды; на одинаковое расстояние в обе стороны земля была вычищена, выровнена и правильно засажена рядами молоденьких тополей, из которых каждый был прикрыт щитом с северной стороны и привязан к железному стержню.
Впрочем, чем ближе к морю, тем естественнее:
У моря — самое интересное. Приятно смотреть на молчаливо враждующих из-за еды голубей и чаек и впускать к себе в сознание всяческие философские аллегории.
Чайки из-за подачки готовы передраться даже меж собой. И снова на ум приходят аллегории:
Здесь же, у моря, стоит лежит могучее дерево, приросшее к земле и заставляющее в третий раз за пост повторить слово «аллегории»:
Общо:
Еще в парке есть завсегдатаи-музыканты. Знакомьтесь — трио «Четыре четверти»:
Возникает резонный вопрос: где четвертая четверть? А вот она:
Голодно или скучно — не знаю. Белки наглее — только в Сент-Джеймс-парке в Лондоне. И упитаннее.
В Кронштадте мне почему-то понравилось больше. Там уютно, хотя на улицах (не туристических) очень мало людей.
Кое-где стоят пушки, вросшие в землю и заткнутые деревянными пробками. На пушках — знаки «Залезать только поодиночке»:
На упомянутых выше не туристических улицах архитектура, как и подобает, эклектична:
А вот картина, увидев которую, забываешь, в каком веке живешь:
Морской Никольский собор. Громада та еще. После революции в нем устраивали кинотеатр; посмотреть на то, как он тогда выглядел, хотелось даже сильнее, чем на то, как он выглядит сейчас.
На центральных дверях — нелогичное и вроде бы даже немного кощунственное:
А у моря — ни религии, ни чрезмерной памяти павших — все спокойно, едино и неважно.
Завтра расскажу про разводку мостов и о том, почему в три часа ночи в пятницу по Невскому проспекту невозможно проехать. Кто и так знает — может не читать :—)
