Пока едешь на современном двухэтажном поезде из Питера, пытаешься поймать состояние осознанности. Получается. Ловишь — и тут же отпускаешь. Вспомнив, сколько всего там сделать мог — а не сделал.

Питер — город-пенсионер. Вежливый, аккуратный, обходительный и заботливый, как бабушка. Накормит, напоит, доведёт до автобуса, напомнит в нем, что совместными усилиями вполне возможно сделать общественный транспорт комфортнее, а потом — в метро, о том, что документы — тоже вещи и что их в поездах лучше не забывать. И за это я его люблю.

Жители Петербурга делятся на две категории: любящие свой город и тихо его ненавидящие. Ни те, ни другие, если прямо не спросить, не скажут, за что именно. Жаль, что так и не спросил. Ни у тех, ни у других.

Приехав в Питер зимой и попав в самый пик обмораживания, понимаешь, что погода в Питере — не плохая. Дожди, хмурость и серость — стереотип. Погода вообще не участвует в жизни города. Она существует очень отдельно, где-то далеко, куда нам, обычным людям, нет хода. И если мы в дождь вынуждены ходить под зонтами и хмуриться, а в мороз — дрожать от холода и согревать последние оставшиеся пальцы — не надо винить в этом погоду или, тем более, город, в котором погода. Погода никогда не делает нам ничего плохого или хорошего. Она существует. И мы существуем. Когда придумаем способ без ущерба для среды управлять погодой — наши взаимоотношения поменяются. Пока — как есть.

Часть москвичей скучает по Петербургу, часть петербуржцев — по Москве. А что, если указом президента поменять их местами? С той лишь поправкой, что президент — не Президент, а каждый из скучающих?

Но нет.

Поезд из города А каждое утро ездит в город Б, а вечером того же дня — возвращается в город А. Так происходит каждый день в одно и то же время. И ни разу не было, чтобы на пути упало дерево, машинист запил или начальник станции в А или в Б не пустил поезд на станцию.

И эти поезда никогда не встретятся. И вы знаете, почему?

Не судьба.