Я написал пять прелюдий для фортепиано. Ниже будет длинный текст, но можно не читать, а сразу слушать (только не начинайте, слушая, читать):

Летом этого года я начал большой серьёзный проект; он назревал очень давно, а сейчас стало ясно, что пора совершать назревшее. По большей части он состоит из мелких бюрократических неприятностей, ожидания и постоянной неопределённости, причём второго порядка — непоределённости с неопределённым сроком окончания.

Эта неопределённость второго порядка настолько съела меня изнутри, что пришлось придумать себе способ от неё отвлекаться. Продуктивно работать я тогда не мог — слишком высоки были ставки, и загружать себя дополнительными, хоть и оплачиваемыми, контекстами считал вредным и бессмысленным. Нужно было что-то, чем я гарантированно мог бы заниматься долго, в удобное мне время и без каких-либо обязательств со своей стороны.

Как, возможно, уже заметили постоянные читатели этого блога, в последнее время в нём резко повысилась концентрация постов о классической музыке. Повышение неслучайно: туда я за отвлечением и отправился. В детстве я чуть не закончил музыкальную школу, и с тех пор у меня остался абсолютный слух, знание нотной грамоты и основ музыкальной гармонии, а ещё умение выцеплять из классического произведения составные части и понимать, как именно они скомпонованы. (Что ещё осталось — напишу в одном из следующих постов.) Чего добру пропадать, решил я, поставил себе на компьютер нотный редактор MuseScore и стал записывать приходящую в голову музыку, авось пригодится.

Если долго и много слушать музыку, в какой-то момент она начнёт приходить в голову неожиданно и большими порциями, похожими на законченное произведение. К сожалению, именно похожими: в голове-то всё звучит почти идеально, влюбляешься и хочешь создать — а когда, наконец справившись с нотным редактором, слушаешь то, что успел записать, кажется, что чем быстрее ты это выбросишь, тем лучше, потому что вместе того, во что ты там влюбился, вышла какая-то несуразица. В дополнение к этому, фортепиано в нотном редакторе предсказуемо звучит как набор сковородок, только почему-то настроенных, а для других инструментов ты писать не умеешь. Тем не менее, успокаивая себя тем, что можно поиграть со шрифтами с динамикой и темпом (а вот здесь ещё какой пассаж замечательный), я не выбрасывал, а аккуратно сохранял в один файлик. Через пару недель оказалось, что из этого файлика можно, поковырявшись ещё пару недель, сделать законченное произведение; тогда я назвал файлик «Потом придумаю название» и сел ковыряться.

Здесь надо упомянуть одну деталь моей биографии, о которой я в этом блоге не писал ещё ни разу. Во втором классе музыкальной школы меня приметил педагог-композитор и стал заниматься со мной композицией. Большую часть того, что мы с ним вместе писали для фортепиано, на самом деле писал он, а я, если считать максимально честно, был автором процентов десяти, обычно выражавшихся мелодией или аккордами где-нибудь в середине. Впрочем, с придумыванием мелодий у меня было (спойлер: и остаётся) очень туго, поэтому большую часть занятий мы не писали, а репетировали написанное, чтобы потом выиграть с этим какой-нибудь областной конкурс (пару выиграть даже удалось: один — по-настоящему, а на втором я оказался единственным участником; это, впрочем, не умаляет качества посланных туда произведений, ведь мы послали на эти два конкурса одно и то же).

Через некоторое время, лет в девять, педагог отправил меня на прослушивание к профессору консерватории Татьяне Алексеевне Чудовой, которая разглядела во мне композиторский талант и перехватила к себе в класс. До того я писал (или, скорее, со мной писали) музыку тональную, то есть в тональности, где есть тоника, к которой всё тяготеет (слова «тоника», «доминанта», «субдоминанта» и «ступень» — как раз об этом). Академическая музыка доавангардной эпохи, то есть примерно до 1920-х годов — тональная музыка; неакадемическая музыка тональная почти вся. Но с 1920-х годов прошло подозрительно много времени, и за это время академические композиторы перешли от тональной музыки к атональной, то есть такой, где тональности нет, а музыкальная идея выражается через созвучия, не связанные правилами традиционной гармонии. (Вот для примера атональный «Concerto» Вольфганга Рима — там с первых нот понятно, что именно я имею в виду.) Татьяна Алексеевна учила писать именно так, современно, хотя мне, привыкшему к традиционной гармонии (ещё бы: атональные и вообще сколько-нибудь авангардные произведения в музыкальных школах играть не дают), было искренне непонятно, почему. И, честно говоря, непонятно до сих пор: я тогда так и не научился понимать и, следовательно, самостоятельно создавать ничего атонального, а все мои удачные попытки это сделать были хоть и удачны, но несамостоятельны. Я считаю, что гораздо полезнее для меня было бы сначала серьёзно освоить композицию в тональности, научившись придумывать и выражать музыкальные идеи на знакомом гармонически связанном материале, выжечь это поле напалмом, устать от него, а затем сознательно совершить переход к авангарду и атональности (то есть самому сделать ровно то, что сделали за два последних века академические композиторы в целом). А может быть, заниматься этим делом в девять-десять-одиннадцать лет и ожидать сколько-нибудь серьёзного результата — в принципе бессмысленно, не знаю.

С тех пор в моей голове осталось твёрдое убеждение, что вся тональная музыка написана до меня, а если я вдруг захочу что-нибудь написать — придётся писать атональную, которую я не понимаю. Чтобы сделать из вышеупомянутого файлика нечто законченное, пришлось в буквальном смысле уговорить себя, что это убеждение — неверно. Уговаривать пришлось долго:

• «Получается подделка под романтизм, то есть никому не нужная хрень, которую я ещё и писать толком не умею»
• «Что там кому нужно — какая разница, главное, что я получаю удовольствие»
• «Смысл-то, может и имеет, но стыдновато: сразу ясно, что я лезу в область, в которой почти ничего не понимаю; а вот, например, Рахманинов! Какой смысл писать для фортепиано после?»
• «Рахманинов закончил консерваторию с большой золотой медалью, а я — нет, так что сравнивать себя с ним — какое-то уж чересчур вредное занятие; а смысл есть: я получаю удовольствие»
• «Ну ладно, но у меня же есть в анамнезе двоюродный прадед Арсений Корещенко, который писал хотя бы упорядоченно и с идеей, а я мог бы послушать, перенять и тоже упорядочить»
• «Корещенко тоже закончил консерваторию и тоже с золотой медалью, а с Рахманиновым учился в одном пансионе. И доучился. А я — нет. Мне можно писать как пишется, всё равно с меня никто не спрашивает»

На этом месте аргументы против обычно заканчивались.

Уговорил. Сделал. Получилось четыре минуты музыки в стиле романтизм с неясным названием. В качестве побочного эффекта стало ясно, что сочинить четыре минуты музыки, не разбитой на квадраты и не построенной по схеме «куплет-припев», когда до этого ты полжизни именно такое и слушал — это вам, извините, не жук чихнул. (С другой стороны, такое я слушал, но не сочинял, так что не знаю: может, там в процессе такой перфекционизм включается, что задача становится нетривиальной.)

Пока эти четыре минуты писались, в голову пришла ещё идея, а потом ещё, поэтому параллельно пришлось писать ещё одно, отдельное произведение, тоже с неясным названием. Когда черновиков таких произведений внезапно оказалось три, я понял, что раз я не могу назвать ни одно из них, стоит последовать примеру романтических композиторов и обозвать это циклом прелюдий (потому что начиная с конца девятнадцатого века слово «прелюдия» в музыке могло обозначать вообще что угодно: не знаешь названия — назови прелюдией, и будешь доволен). Получилось три прелюдии. Потом я дописал ещё две, и вышло пять.

Вот они:

Они не объединены ничем, кроме названия, но в каждой есть что-то, что на момент написания я считал большим достижением. Дальше лучше читать после первого прослушивания.

• № 1. Неизвестно откуда взявшаяся мелодия, которая не особенно развивается, но хотя бы не слишком проста и проходит через все четыре минуты. Также там внезапно обнаруживается хороший темповый и динамический контраст, который я сумел провести как-то неосознанно. В 3 мне очень нравится модуляция, а начало 6 — это буквально кусок из начала (и окончания) третьей части второго концерта Рахманинова, и пока я писал и проверял на играбельность, всё время хотелось продолжить его как там (не продолжил, потому что такое продолжение не прошло бы как минимум проверку на играбельность). В остальном номер скучноват — если не понравился, попробуйте третий.
• № 2. Номер, слушая который, я жалею, что не записал реальное исполнение, а выкладываю MIDI-файл: добиться от нотного редактора нужной экспрессии невозможно, разумеется, играться это должно совсем не как играет он. Романтическая пьеса as is. Сочинил за три вечера: в первый — первые шесть тактов, во второй — остальные, а в третий редактировал.
• № 3. Здесь мелодия (в 1 и 2) очень, даже слишком проста, но мне нравится контрапункт в конце этого куска и незаметная, как размазанная модуляция из до минора в ре-, а потом в ми-, поэтому выбрасывать его я не стал. С 3 начинается настоящая музыка (возможно, потому, что на этом месте я понял: если не менять темп и динамику в MIDI-файле, я так и буду продолжать считать, что пишу какую-то хрень). Пока писал № 3, окончательно влюбился в концерты Рахманинова и научился осознанно дёргать оттуда разные приёмы; в частности, вся 3 (1:05—1:20) и самый конец построены на параллельных терциях из 48−49 третьего концерта, а в конце 5 — полиритм, которых много во втором, и хроматизм, которых много в третьем (вернее, не много, а буквально вся партия фортепиано ими утыкана). В оставшейся части 5 много красивого элемента из коды баллады № 1 Шопена (я имею в виду тот, что по ссылке на 7:50—7:51). (Также здесь на 4 — кусок нотного текста, которым можно пугать детей — не проверял, но совершенно уверен.)
• № 4. Тяжёлый. Как и № 2, в MIDI-файле исполнен неидеально, но уже ближе к идеальному, потому что идеал здесь ритмичнее. Структуры почти нет; больше похож на поток сознания. Написан за один вечер.
• № 5. Написан последним, поэтому считаю его лучшим из всех. По этой же причине наименее напоминает лоскутное одеяло. Простота мелодии исправлена форшлагами. В конце 1 — ещё одна хорошая модуляция (вроде бы её тоже можно назвать хроматизмом). Вообще хроматизмы (а особенно — длинные и ведущие к тонике, как в начале 4) я к моменту написания № 5 полюбил окончательно и тоже стал совать их везде, где можно, так что 4 и 5 построены на них буквально целиком, без исключений, а во втором такте 7 из них и вообще сделана кульминация (и полиритм, вот, в конце опять).

В XXI веке, по-моему, есть три способа сочинять музыку: сочинять в голове и сразу записывать в нотный редактор; играть на инструменте (это если умеешь играть на инструменте), в процессе записывать карандашом на бумаге, а потом переносить в редактор; играть импровизационно, записывая аудио, а потом снимать ноты на слух и записывать в редактор хорошие куски. Я испробовал все три, отмёл бумагу (потому что нет привычки: пишешь, пишешь, а потом выясняешь, что пишешь не с теми знаками у ключа; приходится, чертыхаясь, переписывать) и не знаю, какой из остальных лучше. Если здесь есть композиторы — поделитесь опытом.

Поначалу было очень сложно писать так, чтобы было хоть немного играбельно; первую прелюдию ради этого пришлось в паре мест буквально кастрировать. Теоретически можно было бы оставить и так, но писать MIDI-файлы мне было неинтересно, а вот музыку, которая нормально звучит и в то же время может быть сыграна кем-то, кроме условного Рихтера (например, мной) — вполне. Наверное, посидев пару-тройку месяцев за инструментом, я мог бы записать и реальное исполнение — моего уровня на это бы хватило. Но к осени у меня появились другие заботы (а проект, о котором я писал в начале поста, внезапно с грохотом накрылся медным тазом, и пришлось, пройдя пять стадий принятия неизбежного, начинать его сначала, уже параллельно с другими вещами; этим сейчас и занимаюсь). Так что если вдруг вы играете на фортепиано и вам так понравилось, что хочется записать — я буду только рад; напишите мне на me@ivanvetoshkin.me.

Видео специально сделано так, чтобы на нем не было бегунка, указывающего на играемую ноту: меня этот бегунок очень раздражает, из-за него я не могу охватить взглядом, например, целый такт. Я предпочитаю слушать и смотреть в статичный нотный скан; если вы хотите посмотреть на бегунок — вот ноты на MuseScore. А вот — ноты в PDF по-русски и по-английски (13 страниц, 350 КБ). (Отдельно горжусь тем, что мне всё-таки удалось их красиво сверстать.)

Ноты открыты под лицензией CC-NC-BY-ND 4.0, то есть их можно использовать в некоммерческих целях, указав меня как автора, но нельзя создавать на их основе что-то другое. То же касается видео (которое также открыто по стандартной лицензии YouTube, разрешающей fair use). Если вы хотите использовать ноты или видео в коммерческих целях, сначала напишите мне на me@ivanvetoshkin.me.

Если вы видите явную ошибку или неточность в нотном тексте (особенно в знаках альтерации, с которыми у меня иногда бывают проблемы), или место, неиграбельное по определению, или просто хотите как-то отозваться — не стесняйтесь сделать это в комментариях.

Рад, что от моего неоконченного музыкального образования что-то осталось; раскрою эту идею в одном из следующих постов.