Побывал накануне первого сентября в своей школе. Наибольшее впечатление на меня произвела табличка, которая теперь висит там на каждой двери с лестницы:
«На основании требований правил противопожарного режима в РФ, утверждённых постановлением правительства номер такой-то от такого-то ДВЕРЬ ПОСЛЕ ПРОХОЖДЕНИЯ ДОЛЖНА НАХОДИТЬСЯ В ЗАКРЫТОМ ПОЛОЖЕНИИ»
Эту замечательную надпись кто-то написал, согласовал, сверстал и повесил — и ни одному не пришло в голову, что её смысл вместо восьми слов капсом можно уложить в двух. Ещё интересно, есть ли ученики начальных классов, которые в состоянии понять эти восемь слов.
Итак, мыши плачут, колются, но с упорством, достойным лучшего применения, продолжают есть кактус.
В один из прошлых разов мы с вами посмотрели — ну ладно, не посмотрели, а махнули рукой в сторону второго концерта Рахманинова в исполнении Криштиана Цимермана. А теперь давайте посмотрим на третий концерт, который сам по себе ещё круче второго, но я на его примере хочу показать, насколько один и тот же кусок можно играть совершенно по-разному, буквально диаметрально противоположно замыслу, и ничего тебе за это не будет.
В третьем концерте, как и во втором, три части, а в третьей части у меня есть две любимых цифры — 48−49 и 56−57(для удобства буду обозначать их как 48 и 56, но вы знайте, что их там по две на самом деле). В обеих солирует фортепиано в верхнем регистре (что, видимо, сильно влияет на мои предпочтения, но об этом как-нибудь потом).
Вот запись третьего концерта в исполнении Аркадия Володося. Часть первая, часть вторая, часть третья:
56(7:03), а точнее, её вторую половину(7:20) Володось играет так, что не нарадуешься: прямо порхающие бабочки какие-то, хоть вотпрямщас тоже взлетай.
А вот, например, Владимир Горовиц, 1978 год. Та же самая цифра — 36:56:
После такого летать не хочется, а хочется откинуться на спинку стула и мрачно закурить — насколько дикое напряжение! Темп он, видимо, сознательно берёт ниже, чем надо, хотя вполне может играть в нужном (и дирижёр его сначала пытается подгонять; впрочем, их отношения — это отдельный спектакль, ради которого стоит смотреть полную запись, а не слушать). Напряжение спадает только к середине 60, то есть где-то к 38:45. А у Володося в этом месте всё было вообще по-другому!
При этом 48 Горовица(32:43) мне откровенно не нравится: он гонит её так, будто на поезд опаздывает, а я бы, наоборот, замедлял везде где можно, вставил бы rubato(рваный ритм) и пару пауз ещё. Володось(3:04) в этом плане гораздо бóльший молодец, хотя всё равно быстро, конечно.
У Горовица уже почти нет Рахманинова, а есть только Горовиц; this is music personified, как там написали в комментариях. Рахманинов считал его лучшим интерпретатором собственной музыки; «Ask Horowitz, he owns it» — говорил он о каком-то пассаже из третьего концерта, о каком — чёрт его знает, но явно не о 56-й цифре. Горовиц вложил в неё что-то, чего в ней до того не было. Впрочем, он со всем концертом обошёлся очень вольно(чего стоит один рассинхрон с оркестром и смена темпа где можно и нельзя — бедный дирижёр). Но Горовицу можно, конечно. Ему, кажется, было можно примерно всё, его и так все любили.
Записи целиком слушайте обязательно, причём сначала пару раз Володося, а потом уже Горовица.
И вот вам напоследок ещё ноты. (Ну, а вдруг? По мне, так смотреть в текст — отдельное удовольствие, к которому можно приступать где-то после третьего прослушивания, когда музыку уже примерно помнишь и понимаешь. Можно таким образом открыть для себя много нового.)
Несколько лет назад, думая, что я умею брать интервью, я взял для«Сто семнадцать и два» интервью у Дмитрия Савцикого, руководителя радиостанции«Серебряный Дождь», с которой началась российская карьера Гордона — сначала он учил там слушателей английскому языку, а потом придумал почти шедевральную(с точки зрения концепции) программу«Хмурое утро», и понеслась.
В какой-то момент речь у нас с Савицким зашла про Владимира Соловьёва(который начал карьеру в медиа оттуда же и, что удивительно, с того же). На вопрос об отношении к современному Соловьёву Савицкий тяжело вздохнул и сказал«о мёртвых — либо хорошо, либо ничего». А на последовавший вопрос об ушедшем в 2014 году (sic!) на телеканал«Царьград» экономическом журналисте Юрии Пронько сказал следующее:
Может быть, существует какой-то звездолёт, который прилетает из далёких галактик, зависает где-то над нами и начинает, как в мультфильме, пускать такие полукруглые лучи со звуком«пиу-пиу-пиу!» Кто-то попадает под эти лучи и становится совершенно другим человеком. И вот Пронько, Соловьёв — они явно попали под это«пиу-пиу», и они ну вот как бы другие.
Может быть, так. А может, проблема в ипотеке.
Теперь я очень жалею, что не догадался тогда спросить ещё и про Гордона.
Гордон делал вполне интеллектуальные программы примерно до 2010-х, а потом переключился на такую глубокую пропагандистскую чернуху, что изучать её даже ради поста в блоге мне показалось неуважением к самому себе. В интервью Дудю Гордон выглядит не просто жалко, а настолько, что его хочется пожалеть, даже учитывая сознательно совершённый им фазовый переход. Половину интервью он произносит стандартные тезисы о хорошем царе и кольце врагов, придуманные российской пропагандой(а Дудь пытается выловить из этих тезисов хоть каплю искренности, и оказывается, что чем дальше за пределы тезиса, тем выше концентрация изворотливости). Вторую половину интервью занимает признание в алкоголизме и нехватке средств к существованию — если первое Гордон закономерно отрицает, тут же опровергая сам себя, то во втором признаётся чистосердечно и долго). Комбинация этих двух половин — страшное зрелище.
Вот вам показательный пример того, что делается с человеком, который сначала прощается с принципами, а потом понимает, что глубоко и бесповоротно ошибся: число и глубина внутренних кризисов, в которых такой человек в конце концов оказывается, несоизмерима количеству полученных за это денег. О мёртвых — и вправду, либо хорошо, либо ничего: Гордона мне, пожалуй, настолько жаль, что плохо говорить о нём не получается.
Раньше у меня не было любимых музыкальных инструментов, а теперь есть. Это хаммерклавир — такой переходный этап клавесина в фортепиано.
Названий у него много: hammerklavier — это немецкое, по-английски оно называется fortepiano(в то время как нормальное современное фортепиано по-английски называется pianoforte; не перепутайте), а по-русски ничего лучше«молоточкового фортепиано» не придумали, хотя современное фортепиано тоже молоточками играет. Именно для хаммерклавира, а не для фортепиано, писали музыку Гайдн и Моцарт с Бетховеном(это, напомню, происходило в восемнадцатом веке).
Хаммерклавир гораздо звонче фортепиано из-за того, что молотки в нём обиты не войлоком, как у фортепиано, а кожей. Педали у хаммерклавира нажимаются не ступнями, а коленями(насколько это удобно — не знаю, не проверял, но в теории должно быть не очень). Ещё на хаммерклавире меньше октав(четыре-пять, в то время как у фортепиано — семь с половиной), вследствие чего он компактнее.
А, ну и ещё у хаммерклавира чёрные и белые клавиши перепутаны.
Вот, например, фантазия ре минор Моцарта, исполненная на хаммерклавире(самая красота начинается на piano, например, на 1:00, 1:46, 2:10 и 2:55):
А вот венгерско-голландская пианистка Петра Шомлаи исполняет на хаммерклавире Патетическую сонату Бетховена. Первая часть — самая замечательная: обратите внимание на постоянные ritenuto: 2:00, 3:12, 4:16, 4:57…, а потом на совершенно идеальный момент 6:14(не знаю, тут хорошо педаль взяла или просто акустика такая).
Остальные части на хаммерклавире тоже хороши, но конкретно здесь вторая очень уж громка и ритм по-романтически рваный(rubato) не в тех местах, где надо. А третья просто слишком быстрая.
Например, фраза «не стой под стрелой» — конкретна, но бессмысленна с точки зрения формальной логики: ведь можно ещё сидеть или лежать под стрелой, ни одно из этих действий стоянием не является. Сидя под стрелой, вы ничего не нарушаете, но от угрозы жизни эта законопослушность вас не спасёт.
Чуть более детально описывает рекомендацию текст детской песенки про пластилиновую ворону:
Не стойте и не прыгайте, не пойте, не пляшите
Там, где идёт строительство или подвешен груз.
Но и этот набор действий не включает в себя сидение с лежанием!
Посему — для всеобъемлемости — предлагаю писать «Не будь под стрелой». Лучше выдуманная двусмысленность, чем нечёткая инструкция!
Закономерность: чем ближе подмосковная электричка подъезжает к Москве, тем больше в ней становится людей в масках.
Прогресс. Теперь надо, видимо, дождаться, когда третья волна настолько же сильно ударит по Подмосковью — тогда маски, может быть, наденут и те, кто садится в те же самые вагоны далеко от Москвы(под словами«надеть маску» я понимаю ситуацию, когда маска надета на рот и на нос, а не только на подбородок). Может быть. Сильно подумав: а вдруг всё-таки не от меня зависит? Ну вдруг?
Что, интересно, должно произойти, чтобы маски в замкнутых пространствах носили все — и непривитые, и привитые, и переболевшие? Сколько процентов населения должно заболеть, сколько — заработать постковид, а сколько — умереть?
Третья волна COVID-19 вкупе с чудовищной глупости мерами по её купированию породила в интернете волну мемов, смешных картиночек и текстов а-ля Жванецкий.
И всё бы ничего, но есть одна вещь, которая объединяет все эти произведения народного искусства, делая их гораздо вреднее, чем кажется на первый взгляд. Может быть, по форме они и замечательны(в частности, тексты а-ля Жванецкий — в точности а-ля Жванецкий), но если учесть контекст — станет совершенно не смешно. Я, например, давно перестал смеяться.
Гоорят, смех полезен, если вокруг происходит что-то непонятное, а ты ничего не можешь сделать. Есть только одно но: чем больше мы смеёмся над ситуацией в моменте, тем сильнее уверяем себя в её общей несерьёзности, в том, что её можно пережить без особых усилий. Но ситуация — очень серьёзная, без усилий — не получится. И чем сильнее мы начинаем вести себя так, будто от нас в ней ничего не зависит, тем сильнее отдаляем её окончание.
Я очень хорошо понимаю, что доверию к людям, которые ежедневно выплёвывают противоречащие друг другу утверждения, принимают на основе этих утверждений меры космического масштаба и космической же глупости, а потом снимают с себя ответственность за то, что меры оказались неэффективными, взяться неоткуда. Но это не означает, что всё, что нам с вами остаётся, — это хохотать над картиночками, а в целом продолжать жить так, будто ничего не происходит. Происходит. И если власть не может предложить адекватных мер по борьбе с эпидемией(а она, очевидно, не может) — значит, мы должны принимать меры сами. Как минимум — в отношении себя.
Прежде всего — перестать делать вид, что в этом происходящем уже больше года коронавирусном аду осталось хоть что-то смешное.
Очень советую всем пойти в свой личный кабинет на сайте мобильного оператора и посмотреть детализацию по счёту. Я вот пошёл и выяснил, что тариф, за который я платил пятьсот рублей в месяц, как минимум последние полгода стоит для меня восемьсот. Никаких предупреждений об этом«Билайн» не присылал, просто втихаря поднял стоимость, и всё, авось клиент не заметит. Клиент и впрямь не замечал, пока не понял, что его фиксированные платежи стали слишком уж часто повторяться.
Более того, я даже не могу определить, в какой момент это произошло: больше чем за полгода детализацию посмотреть нельзя, причём сайт«Билайна» никак это не объясняет, а просто не даёт ввести дату раньше ноября 2020, оставляя пользователя в недоумении.
