Я сравнительно недавно писал о том, как моё сердце захватил мультяшный Mr. Freeman. Захватил и отказался отпускать, пока не пересмотрю все серии и не познаю всё, что можно познать. Сегодня — с радостью пишу: эпопея продолжилась.
Все это время фрименомания прогрессировала, заражала мозг, и клетки ее плодились, как инфузории в тепле. Но — определенно чего-то не хватало. И это что-то, как обычно, лежало под самым носом — оставалось увидеть и вдохнуть.
Увидел. Вдохнул.
Рассказываю.
Когда-нибудь, возможно, когда мне будет под восемьдесят, я, седовласый старец прямиком из своего сумасшедшего текста о бороде, буду добродушно усаживать на колени выводок внуков и в ответ на вопрос «Дедушка, а кого ты из известных видел?» — отвечать: «Ну, так сразу и не вспомню… Ну, Познера… (рты, прикрытые ладошками, восхищенные вздохи) Диктант с ним писал…» (абсолютное потрясение, грохот отвалившихся челюстей, за окном расцвётывает семицветом радуга).
Писал диктант, правда. 30 ноября в Плехановке. Текст сложный, рассчитан на уровень Upper-Intermediate (и чего я только туда попёрся?) Автор — молодая британская писательница Лалин Полл (как пишется ее имя, я, конечно же, посмотреть не удосужился и написал в заголовке что-то очень французское). И это, как пишут в английской Википедии, её дебют.
Диктовал действительно Владимир Владимирович Познер.
В.В.П. только что взошел на сцену. Все фоткают. И я фоткаю
Перед началом сказал, ему немного неловко, так как диктовать он будет на американском английском, а не на классическом британском. «Вам можно, Владимир Владимирович» — ответили в зале. Или, может, это какая-то одинокая мысль пронеслась мимо моего сознания и уговорила мозг услышать эту фразу — не знаю.
Роман, из которого взят отрывок для диктанта, называется «The Bees». «Пчёлы». Перед началом на импровизированную сцену поднялся британец, директор какой-то языковой школы, и юморно объяснил, где у пчелы что находится и как это называть, а еще рассказал, чем пчелы отличаются от ос.
Bees are usually friendly. Who is not usually friendly? Right! Wasps!
(Пчелы обычно дружелюбны. А кто — недружелюбен? Правильно! Осы!)
Не помогло ни разу. Несмотря на то, что Познер диктовал очень дружелюбно медленно. Банально не успевал писать и сверяться с записями одновременно. Пока стоял в очереди в гардероб, слышал разговор двух женщин, из которого следовало, что у них — абсолютно те же проблемы. Почему-то это радует.
Результаты — после 15 декабря. Жду, не надеясь.
British Council, спасибо, что придумали. (Или это не вы придумали?) Надо бы и в следующем году такое придумать — уж тогда-то точно напишу правильно хотя бы слово «the» «fierce».
Кому-то я уже рассказал, а кто-то еще не в курсе, что летом я амбициозно захотел поступить в Высшую школу экономики. А чтоб поступить в Высшую школу экономики, нужно (желательно) отходить к ним год на факультет довузовской подготовки — сойти за своего, попробовать улучшить шанс на рекомендацию комиссии к поступлению. Поэтому, сбегав предварительно на день открытых дверей, в октябре я торжественно, взяв с собой четыре сольдо и азбуку, отправился на курсы.
Курсы назывались «Медиакоммуникации». Выпускали, да и сейчас выпускают медиапродюсеров, то есть тех, кто всеми в СМИ руководит да организовывает. (Ну, с моим организаторским талантом я, конечно, офигенных проектов наклепаю, когда меня выпустят, да.) На дне открытых дверей рассказали, на подготовительных курсах учат разнообразным азам плюс тому, как не завалить творческий конкурс при поступлении и не спиться с горя, чтоб не идти в армию. Азы, как выяснилось на первом занятии, — это основы управления медиапроектами, аудиовизуальное искусство (киносъемка) и сторителлинг (вот тут — подробнее).
В минувшую пятницу закончился первый модуль, про управление проектами.
Узнал многое, в том числе:
Вёл эти два месяца в корпусе на Хитровке Александр Викторович Сенько́, добрейшей души человек. Были бы мы с Ваней С. Нобелевским комитетом — вручили бы ему премию за человечность. Когда мы прибежали на защиту проекта (который должны были группой из пяти человек придумать, составить заявку, распечатать ее и на последнем уроке доказать, что он, наш проект — не хуже проектов остальных групп) и откровенно пожаловались на собственную неорганизованность — заявку составили, но распечатать забыли — Александр Викторович Сенько́ торжественно вручил нам ключ от кабинета с принтером. До сих пор храним на память дубликат ключа. И принтера.
Защита тоже весело прошла. Один из проектов
Когда Сенько шутил, аудитория тряслась. Вся, вместе со стенами. Мы с Ваней С. вместо того чтоб писать конспекты, вбивали Caps Lock’ом его избранные импровизации в специальный файл, который потом превратили вот в это. Вне контекста понять то, что там написано, сложновато, но вы попробуйте.
Когда Сенько поставил нам с Ваней за модуль 99 баллов из возможных ста, аудитория опять затряслась, но исключительно в нашем восприятии. Другие студенты этого не заметили. Итог: Ваня до сих пор не может простить этот маленький недоборчик, а я — что я? Я включил внутреннего пофигиста, он полезен иногда. Ваня, познакомься со своим, полезный товарищ ведь.
Все остальные дифирамбы Ваня воспел в своем посте о первом модуле. Мне же остается добавить, что преподавание основ управления медиапроектами в школе сводилось бы к стабильному «дорогие дети, к следующему уроку учим шестой параграф плюс вопрос второй письменно, тетради соберу» — и к гробовому молчанию в ответ на любой вопрос по пройденному на прошлом уроке. И, наверное, поэтому во мне после окончания первого модуля проснулось усопшее было желание сдать уже этот несчастный ЕГЭ и забыть школу как страшный сон — сон с десятью процентами приятно-полезного и девяноста — ну, вы поняли.
ВШЭ, А.В.С., Ваня С., одногруппники — спасибо. Спасибо, что научили, не принудив прикладывать ненужных усилий.
И, как говорится, show must go on.
Когда приезжаешь на дачу, не взяв собой компьютер, начинаешь писать вместо клавиатуры ручкой на бумаге. На бумажных листах, вырванных из инструкции по использованию свежекупленной родителями стиральной машины.
И сразу же понимаешь, какой мощный толчок дало человеческому творчеству изобретение текстовых редакторов.
С точки зрения скорости, мысли — это свет. Проносится мимо тебя, их толком и не замечаешь — видишь только один сплошной световой пучок. (Чтобы лучше понять метафору, сделайте или поищите в Интернете фотографии с длинной выдержкой.) Чтобы вбить в клавиатуру одну конкретную мысль, надо выхватить её из пучка — а это занимает драгоценное время, за которое мимо сознания проносится ещё с миллион. Чтобы записать эту же самую мысль на бумагу, требуется гораздо больше времени — пока будешь писать, забудешь и мысль, и следующую мысль, и тему своего опуса.
Так что на бумаге хорошо пишется школьные сочинения — те, что «вступление, основная часть, заключение». Действительно хорошее пишется на компьютере. Или на машинке. Или на бумаге, но почерком, близком к куриному. (Ааааа! Нет! Нельзя использовать такое избитое сочетание, такой страшный штамп! Скажем по-другому: почерком, как из-под сумасшедшего электрокардиографа. Вот, и непонятно сразу, и вроде как даже оригинально. Сойдет.)
Гении писали быстро. Понятным почерком, но только им самим. Поток их сознания безостановочно стремился в подсознание, где укладывался в клубок пережитого, распутать который значит открыть их гениальную душу — недаром до конца сделать это никому не удается. Часть этого потока — и только часть! — ложилась на бумагу. Потому что даже сыграть сумасшедший электрокардиограф не значит вылить на бумагу всё.
До конца осознать суть литературного или любого другого опуса может только его автор. Поэтому, например, я очень критически отношусь к тому. что говорится на уроках литературы. Они нужны исключительно чтоб узнать, сколько есть на свете прекрасного словесного искусства, которое можно познавать самому, и чтоб сдать ЕГЭ по литературе. Всё.
Ваня С., узнав, что я приехал на дачу, не взяв собой компьютер, и начал писать вместо клавиатуры ручкой на бумаге, удивлённо воскликнул: «Пост пишешь? На бумаге? Это стоит отдельного поста!» И вот я его написал, этот отдельный пост, а вы его читаете.
Спасибо вам.
Прочёл я пару месяцев назад «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли. И так почему-то вдохновился всеми этими альфами, бетами и одним-единственным борцом с системой, что тут же родил концепцию процесса интеллектуального развития человека. Любого.
Концепция не претендует на правильность и есть лишь маленькая песчинка в пустыне наших субъективных мнений о нас самих.
Процесс интеллектуального развития человека можно представить так.
В первые годы жизни человек познает объективный мир. Потом видит, что в нем какого-то рожна не все хорошо и пытается понять, какого. Годами он думает, преодолевает разнообразные препятствия, большая часть которых — внутри его самого, постепенно взбирается на эту огромную гору, в конце концов достигает вершины, становится выше всего, что только есть — ну, правильно, он же на вершине, — и ему открывается последняя истина: бытие с глобальной точки зрения — совершенно бессмысленно. Совсем. Абсолютно. Жизнь не имеет смысла.
Дальше — три варианта развития событий. Человек может:
В высшей точке долго никто не задерживается. Либо на взлете, либо — в перманентной стабильности — после падения.
Как правило, большинство людей понижают свой IQ бессознательно. Или его понижают за них. Постепенно они привыкают к регрессу и с точки зрения интеллекта «впадают в детство», окончательно и бесповоротно.
(Знаю хороший способ побыстрее прийти к высшей точке: медитация. Слушание интуиции, себя, своего подсознательного — как хотите называйте. Открывает всяческие чакры (не люблю это слово. но нормального аналога не нахожу; назовем открытие чакр «открытием себя для мира»). Расслабляет: автоматически за первые пять-десять секунд снимает большинство мышечных зажимов — стоит только настроиться. Да и вообще, приятно это. Главное — телефон отключить. И мозг — его гораздо труднее, но тоже надо.)
Жить, когда находишься перед высшей точкой, перед самой вершиной, ну очень интересно. Наверное, это самый интересный момент. С повышением интеллекта интерес возрастает: видишь все больше путей к ней. Разнообразие разноображается.
На этом месте у меня закончился поток сознания. Если есть что добавить или возразить, добавляйте в комментариях — или на почту, если стесняетесь, что вот вокруг все такие крутые, критически мыслят, адепты логики, а вы напоказ хотите пострадать какой-то эзотерической хренью. Я тоже стесняюсь на самом деле. Но у меня есть один пендель во плоти, который… впрочем, я уже об этом писал, чего повторяться-то. Спасибо тебе, мил человек. Мотивируешь.
И еще, насчет медитации. Думаю, найдется хоть один человек, который знает что-нибудь о том, как это всё делается. Я один способ знаю, но вдруг есть ещё? Пишите письма.
А Хаксли прочтите, если еще не. Хотя, думается мне, уже да.
Сегодня в моем рюкзаке разлилась вода. Но я не буду подробно это описывать. Или, нет, опишу, но в далеком необозримом будущем.
В далеком необозримом будущем, когда Pink Floyd восстанут из пепла в новом обличье и запишут вторую единственную и неповторимую пластинку на все времена.
В далеком необозримом будущем, когда компьютеры перестанут быть умнее людей, а люди перестанут бояться компьютеров.
В далеком необозримом будущем, когда мы все станем частью одной глобальной сети, которая поймает нас на крючок удовольствия и никогда уже не отпустит.
В далеком необозримом будущем, когда сказки станут реальностью, а реальность — сказкой.
В далеком необозримом будущем, когда люди перестанут делиться друг с другом трактовками искусства, разговоров и смысла жизни, породив новые способы коммуникации и переосмыслив эту самую коммуникацию как средство, где выигрывает не один, но все — или никто.
В далеком необозримом будущем, в котором все будут счастливы и никто не будет счастлив, потому что придет осознание, что абсолютов не бывает, и, что важнее, останется в нас, чем бы мы его не заглушали.
В далеком необозримом будущем, когда наука и религия войдут в гармонические отношения и станут единой машиной для отмывания не денег, но смыслов.
В далеком необозримом будущем, когда Вселенная схлопнется, сожмется до размеров точки и вновь разорвется, породив бесчисленно света, энергии, а затем — звезд, планет и галактик. А потом — еще раз. И еще. И еще. И еще. И еще. И еще. И еще. И еще. И еще. И еще…
В далеком необозримом будущем, когда я перестану доводить мысль до конца, предоставляя читателю самому ее додумать, ведь все мои мысли, как бы я их ни доносил, есть ваши мысли, и думать их — только вам
Как жалко, что мозг не умеет творить по расписанию.
Вот я сижу, сижу, думаю: давно не выливал сознание в «Как есть», надо бы. Сажусь, открываю текстредактор и понимаю: в голове каша; выливать ее в «Как есть» — не комильфо. Вот вообще. Никто не поймет. Даже я ее не до конца понимаю, поэтому и называю кашей. (Поэтому вылью в блог.)
Причину каши я знаю, но писать о ней сейчас не буду. Давно уже хочу собраться и нормально, по-человечески, как говорится, обрисовать ситуацию целиком: что за причина, откуда взялась, почему вообще является причиной. Но сейчас этого делать не хочется, так как есть один нюанс: когда в голове каша, писать хоть сколько-нибудь структурированно не хочется и не получается. Все выплескивается само и без моего ведома — стучу про клавишам, практически не осознавая, что именно выстукиваю. Не перечитываю даже, просто стучу, авось что-нибудь да получится. Так что — в другой раз.
Да, о чем это я. Расписание. Вот представьте: вы креативный директор какой-нибудь мелкой фирмы. Трудно представить, знаю, мне тоже трудно. Но давайте попробуем. И каждую неделю вам нужно, скажем, наполнять свою страницу на фейсбуке. Причем наполнять не стандартными штампами, а чем-то очень творческим, отличающимся, иными словами — художественным выпендрежем, как бы назвали это некоторые люди. И вот каждую, скажем, пятницу вы садитесь за клавиатуру и понимаете: сегодня — никак. Абсолютно. Фея свободного творчества не посетила вашу скромную обитель на пятом этаже здания из красного кирпича (откуда взялся красный кирпич — не знаю; говорю же, не осознаю, что пишу). Вас не тяготит нужда оставить след своего потока сознания на какой-нибудь медиаповерхности. Вы абсолютно пассивны, и вам абсолютно не хочется выполнять хоть сколько-нибудь нешаблонную работу. Всё. Точка. Ноль эмоций. Сегодня только тупая копирка — с других страниц на фейсбуке.
Но ведь надо же наполнить страницу-то! Пост написать!
И что делать?
Начинаете выдумывать. Ну, пытаться выдумывать, хорошо. Не получается. Выдавливаете из себя по слову, по букве. Не перечитываете, пишете, что пишется — все равно во время будет стыдно перед самим собой. Стучите, стучите… Время идет.
Заканчиваете. Бегло окидываете взглядом выстучанное. Даже не пытаетесь ни критиковать, ни хвалить. Просто публикуете. Устали страшно — еще бы, только что из ничего сделали всё! Плодотворная работа, да еще с таким КПД! — заслуживает плодотворного отдыха.
На следующий день понимаете, что с этого момента читателей у вашей страницы на фейсбуке — на пять процентов меньше.
И если бы ваш драгоценнейший мозг в тот момент, когда вы писали, включил свое правое полушарие — стало бы на пять процентов больше. А то и на десять.
К чему это все? Я сижу сейчас, выливаю, жалею, что мозг не включает правое полушарие на максимальную мощность, думаю, что завтра у меня не будет времени на фиксацию продукта этот включения, и если оно-таки произойдет — я опять потеряю какую-нибудь гениальную, как мне сейчас очень часто кажется, идею.
Поток сознания окончен. На сегодня достаточно. Пойду спать.
Почему-то в последнее время я узнаю о хорошей музыке исключительно после смерти исполнителя.
В мае прошлого года умер Би Би Кинг — залез в аудиозаписи ВКонтакте, послушал, удивился, почему не слушал до этого. 7 ноября этого года умер Коэн — почитал фейсбучную ленту, из которой лилось нескончаемое «как с этим жить?» (ну ладно, не лилось, но капало) — залез в аудиозаписи ВКонтакте, послушал, удивился. И правда, удивительно.
Закономерность, однако.
Я крайне нелюбознателен. Все новое в меня впихивается — либо я впихиваю, либо родители/друзья/фейсбучная лента. Я живу в коконе, из которого вылезаю только для того, чтоб расширить границы знаний о том, о чем уже знал — но не узнать о чем-то новом. Поэтому у меня мало подписок в соцсетях — на паблики, каналы, группы, etc., etc. Веду, правда, списки «что посмотреть», «что послушать» и «что почитать», но законсервированные, позиций по четыре-пять на каждый. Они не пополняются и не очищаются.
Смерть гения-музыканта создает информационный повод, на который трудно не отреагировать — вот был человек, писал музыку, выпускал, и что теперь — всё, больше не будет? То есть, что — вообще?
Вот, допустим, кузнец Василий нарисовал сто гениальнейших картин. За тыщу рублей продал их все соседу и вскоре скоропостижно умер, видимо, от пьянства. А сосед поехал в город и от знакомого барыги от искусства наварил вдвойне. А тот их выставил в своей моднейшей галерее и по одной давай толкать за бешеные деньги. И все такие — «чё так дорого, слышь, ты!» —а он им: «Ну так Вася умер же. Картин больше не будет. Ограниченный тираж»
И так со всем, наверное. Запретный плод сладок. Лучший способ привить народу любовь к искусству — запретить искусство. Или… ну, вы поняли, не будем об этом. Любовь, правда, будет специфическая. Зато какая популярность!
Пойду «Король говорит» посмотрю. Все-таки одна из главных функций моего блога — мотивировать блогера. То есть меня. А если вас тоже — значит, не все еще потеряно.
Мудрость не приходит сразу.
Сразу никогда ничего не приходит. Мудрость — не исключение.
Когда рождаешься, видишь все вокруг сквозь розовые очки, умильно, приятно, красиво. блекло. Жить хочется, хоть и не понимаешь этого своего хотения, не осознаешь. Потом проступает сквозь розовый туман реальность: сначала видишь очертания, силуэты, потом они становятся яснее, яснее, и — трах! — в какой-то момент стекла выпадают, оправа вывинчивает из себя крепеж, слетает, рушится — и вместе с ней детство.
Потом еще раз — трам!
И еще!
Трам-та-ра-рам! — и вот уже всё, абсолютно всё разрушается подростковой мглой, предстает в низко черных и ненужных никому красках; сидишь, побитый, надломленный, ждешь, когда восстановится счастье и справедливость. Или не ждешь, миришься и скорбно тянешь лямку унылого существования, задавленный тоской, как клоп под пятерней садовода. И воняешь так же, и смердишь, и высказываешь свои многочисленные недовольства. Их много, все не высказал — оставляешь, копишь их, родимых, лелеешь, уписываешь ими тетрадки-дневники или, если очень повезло и родился в двадцать первом веке, — блоги, черт бы их побрал.
Мудрость — штука сложная и дорогая: достается через клопью вонь и никак, по-видимому, иначе. (Ну, пока что мировая наука имени меня другого способа не открыла.) Мудрым старцем с бородой можно стать, только отрастив бороду.
Борода — опыт. Но не только опыт — борода. Голова! Мозг. Думаешь. Смердишь. И отращиваешь. И другие тебе отращивают — добрые, ха! Мучаются с тобой, верят. А когда надоешь окончательно, взорвешь все взращенные заботливо логические извилины, оставляют. Или просто не замечают изначально — у кого на что хватает характера и темперамента. Бороденка растет: сначала бреемый всеми возможными средствами пушочек юноши, потом, если очень повезло и родился в двадцать первом веке, — хипстерская волосяная вязь. А дальше, через много этапов, старчество. И борода соответствующая.
С бородой жить проще. Не с вязью, длинной, запутанной, в двух измерениях, а с седой дамблдоровской, в одном. Чесать проще, да и волоски трах-тибидохить — ну, а вдруг реально пригодится? Опять же, правда, к одномерному — через многомерное. Не работает этот закон по-другому. (Ну, пока что мировая наука имени меня другого способа не открыла.)
Простота бороды — признак мудрости. Вот и все, что я хотел сказать, вообще-то говоря.
Некоторые ситуации в нашей жизни — хорошие тренажёры пофигизма.
Вот, например, у нас в Литвиново есть лес. Изредка мы в него ходим, кто погулять, кто пофоткать и выложить в инстаграм. И последние много лет в этом лесу постоянно что-то вырубается, выкорчёвывается, выпиливается и выдергивается. Лес потихоньку, медленно, но верно сводят на нет в пользу дачных участков.
А ещё по нему ездят квадроциклисты, у которых, видимо, в сломе всего сущего под колёсами их рыкающих и воняющих монстров заключается жизненное кредо. Ездят и превращают дороги в реки, сволочи такие. Вот, некоторые грибы есть можно, но отравишься. А в нашем лесу зимой по некоторым местам передвигаться можно, но утонешь.
