мысли9

Про Путь

Говорят, у каждого человека Особый Путь. Не согласен. Путь у всех — один и тот же.

Просто люди проходят его с разной скоростью и в разное время. Некоторые перескакивают, и приходится возвращаться. Кто-то тормозит и уходит назад. Кто-то вертится по кругу.

Как изображать этот Путь — разницы нет. Можно изобразить в виде графика, можно, и вправду, — кругом. Главное — дифференциация скорости и времени прохождения реперных точек. Путь — один. Графики разные.

Здесь должна быть гифка Для того, кто проходит, главное, чтоб росло значение производной от Пути — то есть скорости. А если он особенно продвинут — лично ему можно спокойно добавить перед словом «производная» любое порядковое числительное.

Что в конце Пути, автор не знает, поэтому предпочитает утверждать, что Путь бесконечен.

Разумеется, понятие Пути применимо абсолютно к любому аспекту жизни, начиная от её качества в целом и заканчивая отношением, скажем, к сериалу, который вы любите смотреть по вечерам.

Не торопитесь

Знаете, мы слишком тупые, чтобы с той скоростью, которая сейчас считается нормальной, создавать что-то по-настоящему хорошее.

Я имею в виду нас, людей. Не вас конкретно, не вашего соседа, не Фёдора Михайловича Достоевского — всех. Абсолютно. И себя тоже.

Невозможно написать хорошую статью за день. Родить ребенка за месяц. Создать нетленное произведение искусства за два. Снять хорошее кино, нарисовать гениальный дизайн-макет сайта, построить дом, сделать из металла и микросхем седьмой айфон.

Каждое наше действие требует времени — но время не ограничено. Никем и ничем. Время ограничиваем мы сами. Это мы придумали, что любая новость должна доходить до аудитории меньше чем за пять минут — а потом под прикрытием благих прогрессивных намерений довели себя до состояния, в котором не можем не доводить. Это мы берём за шкирку любой бред, пришедший нам в голову, и от недостатка самоуверенности сразу же публикуем. Это мы снимаем откровенно хреновые телесериалы, пишем откровенно хреновые книги, статьи, посты, это мы создаем откровенно хреновые товары и откровенно хреново оказываем услуги — нас никто не заставляет это делать, кроме нас самих.

Мы приучили себя к тому, что это — нормально. И это стало нормальным. И именно поэтому в интернете сейчас столько мусора — всевозможных одинаково плохих текстов, видео, фотографий, интерактивных карт, блогов (и мой, как вы понимаете — не исключение); мы едим, пьём и пользуемся тем, что в жизни не видело объективного знака качества; мы стали частью конвейера, быстро и стремительно производящего говно. И тут же потребляющего, конечно же.

Всё, что есть вокруг нас, мы создаем сами. Создавать же можно двумя способами: медленно делать прекрасное, отрисовывая, отрихтовывая, шлифуя каждый пиксель, сантиметр, буковку, деталь — или же конвейерным методом штамповать что-то некачественное и живущее еще меньше времени, чем-то, что потрачено на создание. Привыкли мы — ко второму. Если я действительно прав — привыкать лучше к первому.

Потому что если я создал нечто, как мне кажется, новое, то по прошествии некоторого времени мне приходит озарение: я вдруг начинаю понимать, что это нечто не стоит того, чтобы отдавать его миру — и нужно либо доработать, либо выбросить; с мусором лучше делать второе. Что если уж давать миру что-то новое, то не вываливать кирпичами из самосвала, а аккуратно опускать на землю; чем выше скорость производства, тем меньше шансов выдать произведенное, не отколов кусочек; а ценное должно быть в каждом кусочке. Гораздо красивее по отношению к миру выдать ему золотой слиток, чем кучку земли, в котором, возможно (впрочем, не факт), есть немного золотого песка. Гораздо красивее по отношению к миру — и к себе самому.

Если вы конвейер — торопитесь! Быстрее! Ещё быстрее — а не то ваши лавры унесут другие конвейеры. Каждая секунда на счету; а время — деньги!

Если нет — возьмите творческий отпуск и погрузитесь в процесс творения. Сделайте что-то по-настоящему хорошее. И обязательно помните: лучшее — не враг хорошего; все, что враг хорошего — не лучшее. Чувствуйте это.

Не торопитесь.

Творите.

Человек и интеллект

Прочёл я пару месяцев назад «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли. И так почему-то вдохновился всеми этими альфами, бетами и одним-единственным борцом с системой, что тут же родил концепцию процесса интеллектуального развития человека. Любого.

Концепция не претендует на правильность и есть лишь маленькая песчинка в пустыне наших субъективных мнений о нас самих.

Процесс интеллектуального развития человека можно представить так.

Сейчас загрузится GIF, секунду.

В первые годы жизни человек познает объективный мир. Потом видит, что в нем какого-то рожна не все хорошо и пытается понять, какого. Годами он думает, преодолевает разнообразные препятствия, большая часть которых — внутри его самого, постепенно взбирается на эту огромную гору, в конце концов достигает вершины, становится выше всего, что только есть — ну, правильно, он же на вершине, — и ему открывается последняя истина: бытие с глобальной точки зрения — совершенно бессмысленно. Совсем. Абсолютно. Жизнь не имеет смысла.

Дальше — три варианта развития событий. Человек может:

  1. Придумать себе смысл жизни. Так умные люди выдумали себе богов и их заветы. (А не очень умные — воспользовались их придумками.) Доверить ответственность за собственные поступки воображаемым богам, а значит — перестать думать об их последствиях. И чуть-чуть-таки скатиться с вершины.
  2. Резко сознательно (!) снизить свой интеллектуальный уровень. Понимая, что на высшей точке интеллекту сидеть нет смысла, т.к. осознав абсолютную бессмысленность бытия, дальше жить, мягко говоря, трудно, человек осознанно опускается до уровня большинства людей. Если человек — максималист, он начинает усиленно окунаться в информационные потоки, которые ему предлагает большинство соцсетей и СМИ — то есть те, для восприятия которых не нужно критическое мышление — и сбрасывается с вершины горы в пропасть. Приводит это сами знаете к чему. Если не максималист — спускается чуть ниже, где больше кислорода. Вскоре он забывает, что когда-то был на вершине, и его жизнь спокойно протекает на нужной лично ему высоте.
  3. Прекратить свою бренную, как выяснилось, жизнь, то есть самоубиться. Начать все заново (с точки зрения буддизма). И так — до бесконечности.

В высшей точке долго никто не задерживается. Либо на взлете, либо — в перманентной стабильности — после падения.

Как правило, большинство людей понижают свой IQ бессознательно. Или его понижают за них. Постепенно они привыкают к регрессу и с точки зрения интеллекта «впадают в детство», окончательно и бесповоротно.

(Знаю хороший способ побыстрее прийти к высшей точке: медитация. Слушание интуиции, себя, своего подсознательного — как хотите называйте. Открывает всяческие чакры (не люблю это слово. но нормального аналога не нахожу; назовем открытие чакр «открытием себя для мира»). Расслабляет: автоматически за первые пять-десять секунд снимает большинство мышечных зажимов — стоит только настроиться. Да и вообще, приятно это. Главное — телефон отключить. И мозг — его гораздо труднее, но тоже надо.)

Жить, когда находишься перед высшей точкой, перед самой вершиной, ну очень интересно. Наверное, это самый интересный момент. С повышением интеллекта интерес возрастает: видишь все больше путей к ней. Разнообразие разноображается.

На этом месте у меня закончился поток сознания. Если есть что добавить или возразить, добавляйте в комментариях — или на почту, если стесняетесь, что вот вокруг все такие крутые, критически мыслят, адепты логики, а вы напоказ хотите пострадать какой-то эзотерической хренью. Я тоже стесняюсь на самом деле. Но у меня есть один пендель во плоти, который… впрочем, я уже об этом писал, чего повторяться-то. Спасибо тебе, мил человек. Мотивируешь.

И еще, насчет медитации. Думаю, найдется хоть один человек, который знает что-нибудь о том, как это всё делается. Я один способ знаю, но вдруг есть ещё? Пишите письма.

А Хаксли прочтите, если еще не. Хотя, думается мне, уже да.

Борода

Мудрость не приходит сразу.

Сразу никогда ничего не приходит. Мудрость — не исключение.

Когда рождаешься, видишь все вокруг сквозь розовые очки, умильно, приятно, красиво. блекло. Жить хочется, хоть и не понимаешь этого своего хотения, не осознаешь. Потом проступает сквозь розовый туман реальность: сначала видишь очертания, силуэты, потом они становятся яснее, яснее, и — трах! — в какой-то момент стекла выпадают, оправа вывинчивает из себя крепеж, слетает, рушится — и вместе с ней детство.

Потом еще раз — трам!

И еще!

Трам-та-ра-рам! — и вот уже всё, абсолютно всё разрушается подростковой мглой, предстает в низко черных и ненужных никому красках; сидишь, побитый, надломленный, ждешь, когда восстановится счастье и справедливость. Или не ждешь, миришься и скорбно тянешь лямку унылого существования, задавленный тоской, как клоп под пятерней садовода. И воняешь так же, и смердишь, и высказываешь свои многочисленные недовольства. Их много, все не высказал — оставляешь, копишь их, родимых, лелеешь, уписываешь ими тетрадки-дневники или, если очень повезло и родился в двадцать первом веке, — блоги, черт бы их побрал.

Мудрость — штука сложная и дорогая: достается через клопью вонь и никак, по-видимому, иначе. (Ну, пока что мировая наука имени меня другого способа не открыла.) Мудрым старцем с бородой можно стать, только отрастив бороду.

Борода — опыт. Но не только опыт — борода. Голова! Мозг. Думаешь. Смердишь. И отращиваешь. И другие тебе отращивают — добрые, ха! Мучаются с тобой, верят. А когда надоешь окончательно, взорвешь все взращенные заботливо логические извилины, оставляют. Или просто не замечают изначально — у кого на что хватает характера и темперамента. Бороденка растет: сначала бреемый всеми возможными средствами пушочек юноши, потом, если очень повезло и родился в двадцать первом веке, — хипстерская волосяная вязь. А дальше, через много этапов, старчество. И борода соответствующая.

С бородой жить проще. Не с вязью, длинной, запутанной, в двух измерениях, а с седой дамблдоровской, в одном. Чесать проще, да и волоски трах-тибидохить — ну, а вдруг реально пригодится? Опять же, правда, к одномерному — через многомерное. Не работает этот закон по-другому. (Ну, пока что мировая наука имени меня другого способа не открыла.)

Простота бороды — признак мудрости. Вот и все, что я хотел сказать, вообще-то говоря.

Букинистическое

Сейчас подумал: лучший магазин — это букинистический магазин. Не в плане цен, или ассортимента, или даже атмосферы. А потому, что в нем трудно спонтанно потратить деньги. Мне, во всяком случае.

Во-первых, когда я держу в руках маленькую, тоненькую, истрепанную книжку из ассортимента этого магазина, в голову не придет, что она может стоить три тысячи рублей. Поэтому, увидев ценник на последней странице, автоматически офигеваю. Не успев даже сообразить, что цифра на нем стоит вполне адекватная.

Во-вторых, думаю, старинные книги не должны стоять дома на книжной полке. Никакая вещь по сути своей неважна — важно впечатление от этой вещи. Запоминается именно оно. Поэтому когда приходишь в букинистический магазин, где флюиды, испускаемые многочисленными пожеванными временем томами, прямо-таки витают в воздухе — это запоминается сильнее, чем факт покупки или владения таким томом. Впечатление дороже, чем его источник. И зачем покупать за три тысячи маленькую книжонку, если можно прийти в магазин и впечатлиться за так?

Все это, конечно же, не работает, если книга для вас — инвестиция: инвестицию нужно срочно изымать из магазина, где ее затрогают и измусолят такие же, как я, и перепродавать через энное число лет многократной наценкой. Ну, и перед этим, конечно, и самому почитать, помусолить, восхититься, похвалить себя, сказать, я купил, я молодец.

Это я к чему все. Сегодня был в одном таком магазине, трогал, впечатлялся книжками и ценниками. И была там одна, с сочинениями князя Одоевского. Раскрыл, читал взахлеб. Теперь, придя домой, нахожу себе оправдания, почему не купил.

Кто-нибудь, подарите мне ее на какой-нибудь праздник. На Новый год, например.

Мыслепост. О потоках сознания

Самые ценные измышления — неотредактированные, первичные, те, что льются из мозга прямиком на бумагу, в диктофон, на камеру или куда там их еще можно лить. Любая редактура убивает эту ценность, потому что убивает первичность. Если бы мы научились воспринимать чужие измышления в девственно чистом виде, и их не нужно было бы подстраивать под читателя, жить стало бы гораздо проще и понятнее, ибо поток сознания раскрывает человека как ничто другое.

Поток сознания — высшая форма творчества. Утверждаю это и буду упорно продолжать утверждать, пока жизнь не скажет мне «Хватит, пришло время для новых утверждений». Вот поэтому большинство статей в моем блоге трудны для восприятия, поэтому то, что я пишу, зачастую несвязно и трудночитаемо. Мысль льется прямиком на клавиатуру, ничто или почти ничто ее не останавливает, и единственное, что я могу и хочу с этим сделать — откорректировать текст, исправив опечатки и ошибки. Это делать нужно, ибо мы все говорим на одном языке. Но больше — ничего.

Если я хочу написать о том, что не люблю редактуру — я пишу об этом. Если я хочу написать, что мир многолик и разнообразен — я пишу об этом. Если я захочу подробно написать о том, как здорово жить в собственном воображении — я напишу об этом, не опасаясь, что родители или кто-то другой прочтут и начнут вопрошать у самих себя, кого же они вырастили. Напишу. Другой вопрос — опубликую ли.

Поток сознания — штука странная. Он как длинная нить, которую, чтоб получить текст, начинаешь сворачивать в клубок, и чем клубок больше, тем сложнее в нем разбираться. Мысль бежит вперед пальцев, стучащих по клавишам; за ней не поспеваешь, ругаясь, кляня себя за путаницу, которую сам создал и из которой должен выбраться, чтобы догнать, но которую, черт возьми, нельзя не создать. В потоке сознания трудно ориентироваться и во время чтения, и во время письма; но своей трудностью и многогранностью он ценен. Ценнее всего остального искусства. Потому что его может создать любой и одновременно не может создать никто: у каждого он свой, личный, оригинальный. И если мы интересуемся другими людьми, мы в первую очередь должны изучать потоки их сознания.

Дети и русская классика

Климовский «Глобус». Канцтоварный отдел, когда-то — место моего ежемесячного паломничества. Рядом — стенд с книгами: Гоголь, Толстой, Пушкин, Тургенев и иже с ними. Великая русская литература.

Мимо проходят мама с дочкой. Или бабушка с внучкой, непонятно. Давайте возьмём первый вариант для наглядности.

Мама, останавливаясь, провозглашает: «Ой, смотри, какие книжки!»

Дочка, лет десяти, тяжко вздыхает, отвечает кратко и по делу: «Ну их, пошли-и-и!» и утаскивает родительницу дальше, к альбомам для рисования и коллекционирования наклеек с принцессами.

А я стою рядом и мучительно гадаю, кто прав. Может, и вправду ну их, в десять-то лет?

Об известном русском четырехтомнике

Сегодня на нашей улице праздник.

Нет, речь не о Дне Победы, хотя это тоже повод праздновать. Речь о другом празднике, менее заметном, даже можно сказать, совсем незаметном. Тихо прошедшем и уплывшем в даль прошлого.

Праздник так праздник. Сегодня я дочитал «Войну и мир».

Продолжить чтение →